Выстрел, разбудивший Демона Лапласа: Как судьба одной пули изменила мир

28 июня 1914 года в Сараево произошло событие, которое навсегда изменило ход мировой истории. Боснийский серб Гаврило Принцип совершил покушение на эрцгерцога Франца Фердинанда, наследника престола Австро-Венгерской империи.

В то роковое утро Принцип занял позицию возле магазина деликатесов Морица Шиллера неподалеку от Латинского моста. Вскоре после 10:45 мимо проезжал автомобиль с эрцгерцогом. Принцип выхватил пистолет калибра 0,38 и выстрелил. Одна из пуль попала Францу Фердинанду в шею. Эрцгерцога срочно доставили в резиденцию военного губернатора для оказания медицинской помощи, но спасти его не удалось. В 11:30 он был объявлен мертвым.

Это убийство стало искрой, которая разожгла пламя Первой мировой войны. Историки рассматривают подобные события как цепочку взаимосвязанных, но во многом случайных обстоятельств. Если бы пистолет Принципа дал осечку, судьба Европы и всего мира могла бы сложиться совершенно иначе.

Вопрос «что было бы, если...» давно интересует писателей, философов и ученых. Эти гипотетические сценарии, известные как «контрфактические истории», заставляют задуматься о природе причинно-следственных связей и роли случайности в истории. Что если бы Гитлер не провалил экзамены в художественную школу? Что если бы немцы разработали атомную бомбу раньше американцев? Что если бы Джон Леннон никогда не встретил Пола Маккартни? Что если бы астероид не уничтожил динозавров 65 миллионов лет назад?

Такие рассуждения предполагают, что история могла пойти по-другому — либо потому, что человек, обладающий свободой воли, мог выбрать иной образ действий, либо потому, что случайные события могли развиваться иначе. Но совместимо ли это с законами физики? Допускает ли устройство Вселенной существование свободы воли?

Ученые и философы спорят об этом веками, и их мнения часто разделяются на два противоположных лагеря. Одни считают, что свобода воли очевидна — ведь каждый сам решает, что ему делать. Другие утверждают, что законы физики не оставляют места для свободы выбора, так как все предопределено предыдущими событиями, и процессы в человеческом мозге не являются исключением.

Идея о несовместимости физики и свободы выбора восходит еще к древним грекам, но наиболее четко ее сформулировал французский ученый Пьер-Симон Лаплас. Он предположил, что все происходящее строго определено предшествующими событиями. Лаплас представил гипотетическое существо, известное как « демон Лапласа », способное определить положение и импульс каждой частицы во Вселенной. Для такого существа будущее было бы полностью предопределено: Вселенная могла бы развиваться только одним-единственным способом.

В начале XX века появление квантовой механики и теории относительности, казалось, открыло новые возможности для свободы воли. Согласно квантовой механике, природа по своей сути неопределенна до момента измерения. Волновая функция, описывающая квантовую систему, «схлопывается» только при измерении, давая конкретный результат. Теория предсказывает лишь вероятности различных исходов, но не конкретный результат.

На первый взгляд, эта неопределенность могла бы спасти физику от тисков детерминизма. Однако неясно, как квантовая неопределенность могла бы обеспечить свободу выбора, поскольку мы обычно не рассматриваем процесс принятия решений как чисто случайный.

Существуют различные интерпретации квантовой механики. Некоторые из них, как, например, подход, предложенный физиками-теоретиками Джимом Хартлом и Стивеном Хокингом, предполагают, что у Вселенной может быть только одна-единственная история. В этом случае ничто не могло бы быть иначе, чем оно есть и было. Все — от траектории пули Принципа до того факта, что вы сейчас читаете эту новость — было предопределено, так сказать, на заре времен.

Другая популярная интерпретация известна как «многомировая» (или эвереттовская, по имени физика Хью Эверетта III). Согласно этой точке зрения, все, что может произойти, действительно происходит — но в разных вселенных. Так что вместо того, чтобы говорить, что у Вселенной есть только одна история, сторонники многомировой интерпретации сказали бы, что у «мультивселенной» есть одна история. В рамках этой мультивселенной существуют ветви, или вселенные, в которых Принцип нажал на курок, и те, в которых он этого не сделал.

Недавно появилась новая аргументация, согласно которой квантовая механика может быть даже более детерминистичной, чем считалось ранее. Это вновь разожгло дебаты о свободе воли. Эдди Кеминг Чен, философ физики из Калифорнийского университета в Сан-Диего, считает, что мы должны серьезно отнестись к идее сильного детерминизма и ее последствиям. Если мы примем теорию, подобную той, что предложили Хартл и Хокинг, в которой определены как динамика, так и начальные условия вселенной (или мультивселенной), то возможна только одна уникальная история.

С другой стороны, даже если мы живем в эвереттовской мультивселенной, мы видим только одну ветвь — нашу вселенную — и в рамках этой ветви мы все еще склонны представлять, что возможны различные исходы. Чен признает, что «вопрос о том, как думать о свободе и действии в контексте мультивселенной, остается открытым». По крайней мере, наше обычное понимание решений, выборов и случайностей нуждается в переосмыслении.

Скептицизм в отношении свободы воли не нов. Задолго до появления квантовой механики и теории относительности люди задавались вопросом, какая свобода, если таковая вообще существует, может быть найдена во вселенной, где материя просто движется в ответ на силы, словно шары в бесконечной игре в космический бильярд.

Предпочтительное «решение» для примирения возможно детерминированной физики и кажущегося свободным личного выбора — это позиция, известная как компатибилизм. Какими бы ни были фундаментальные частицы и силы на субатомном уровне, говорит компатибилист, человеческая свобода все еще может существовать, потому что мы живем в макроскопическом мире, где действуют совсем другие правила.

Для убежденных компатибилистов вопрос о свободе воли не зависит от того, что физика говорит об атомах, силах, квантовых полях или о чем-либо еще, что применимо на микроскопическом уровне. С их точки зрения, сильный детерминизм не более тревожен, чем обычный детерминизм.

Дискуссии о свободе воли продолжаются, затрагивая фундаментальные представления о природе реальности и месте человека во Вселенной. Этот вопрос остается одним из самых сложных в науке и философии, демонстрируя, как далеко могут завести размышления о, казалось бы, простом историческом событии — выстреле в Сараево более века назад.